когда проснёмся - будет вечер
Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра
среда, 02 февраля 2011
когда проснёмся - будет вечер
помогите помогите помогите мнееее
я где-то не так давно видел в избранном коротенькое фанвидео с музыкой adam lambert - if i had you
ЧТО ЭТО БЫЛО?!
я весь мозг сломал, ведь не усну же, пока не найду
помогитее!
я где-то не так давно видел в избранном коротенькое фанвидео с музыкой adam lambert - if i had you
ЧТО ЭТО БЫЛО?!
я весь мозг сломал, ведь не усну же, пока не найду
помогитее!
вторник, 25 января 2011
когда проснёмся - будет вечер
тонкие занавески плавно танцуют под порывами утреннего ветра, и скомканные простыни холодны на ощупь, когда я провожу по ним рукой. не проснувшись ещё до конца, я не успеваю ухватиться за лёгкую тень сомнения, ускользнувшую из-под самых кончиков моих пальцев, и переворачиваюсь на спину, стараясь натянуть одеяло повыше. сквозь сомкнутые веки пробивается тусклый свет. ещё слишком рано, думаю я. даже семи ещё нет, наверное.
откуда-то из распахнутого окна вместе с ветром доносится тихий шёпот радио новостей, а следом за ним - сладкий вафельный запах привычного мотельного завтрака. один за другим заводятся моторы. автомобили тихо урчат какое-то время, а затем выезжают со стоянки, выруливая на десятое шоссе. так и мы с тобой, энджи, совсем скоро поедем к побережью, по этому самому бесконечному шоссе, туда, да самого нового орлеана. ты же знаешь, там всё будет по-другому. мы слышали рассказы. нам ведь больше некуда.
не открывая глаз, я сажусь в кровати. такое чувство, как будто в нашем номере прошёл дождь.
а потом я замечаю, что тебя здесь нет. то есть.. не то чтобы ты могла быть в ванной или просто уйти за кофе. тебя здесь совсем нет. совсем. я вдыхаю сырой воздух, не согретый ничем, кроме тепла моего собственного тела. я оглядываюсь, не находя ни единого признака твоего присутствия. разве что на тумбочке у твоей стороны кровати лежат мои солнечные очки, которые ты отказывалась отдавать мне с самого начала нашего знакомства.
и тогда я слышу этот звук. рёв двигателя нашего форда.
спотыкаясь о разбросанную по полу одежду, о чёрт знает что ещё, я бегу к окну, уже прекрасно зная, что я увижу.
ты стоишь, облокотившись на капот и смотришь прямо на меня. потеплевший ветер мечется вокруг тебя, и моя белая футболка, на два размера больше твоего, кажется, вот-вот спадёт с твоих хрупких плеч.
я не успею. я знаю, что не успею, но всё равно, на ходу натягивая джинсы, прыгая через три ступеньки сразу, я снова бегу. босиком по холодному асфальту, к выезду на трассу. но тебя совсем уже нет.
angie, angie, when will those clouds all disappear?
angie, angie, where will it lead us from here?
with no loving in our souls and no money in our coats
you can't say we're satisfied
but angie, angie, you can't say we never tried
angie, you're beautiful, but ain't it time we said good-bye?
angie, i still love you, remember all those nights we cried?
all the dreams we held so close seemed to all go up in smoke
откуда-то из распахнутого окна вместе с ветром доносится тихий шёпот радио новостей, а следом за ним - сладкий вафельный запах привычного мотельного завтрака. один за другим заводятся моторы. автомобили тихо урчат какое-то время, а затем выезжают со стоянки, выруливая на десятое шоссе. так и мы с тобой, энджи, совсем скоро поедем к побережью, по этому самому бесконечному шоссе, туда, да самого нового орлеана. ты же знаешь, там всё будет по-другому. мы слышали рассказы. нам ведь больше некуда.
не открывая глаз, я сажусь в кровати. такое чувство, как будто в нашем номере прошёл дождь.
а потом я замечаю, что тебя здесь нет. то есть.. не то чтобы ты могла быть в ванной или просто уйти за кофе. тебя здесь совсем нет. совсем. я вдыхаю сырой воздух, не согретый ничем, кроме тепла моего собственного тела. я оглядываюсь, не находя ни единого признака твоего присутствия. разве что на тумбочке у твоей стороны кровати лежат мои солнечные очки, которые ты отказывалась отдавать мне с самого начала нашего знакомства.
и тогда я слышу этот звук. рёв двигателя нашего форда.
спотыкаясь о разбросанную по полу одежду, о чёрт знает что ещё, я бегу к окну, уже прекрасно зная, что я увижу.
ты стоишь, облокотившись на капот и смотришь прямо на меня. потеплевший ветер мечется вокруг тебя, и моя белая футболка, на два размера больше твоего, кажется, вот-вот спадёт с твоих хрупких плеч.
я не успею. я знаю, что не успею, но всё равно, на ходу натягивая джинсы, прыгая через три ступеньки сразу, я снова бегу. босиком по холодному асфальту, к выезду на трассу. но тебя совсем уже нет.
angie, angie, when will those clouds all disappear?
angie, angie, where will it lead us from here?
with no loving in our souls and no money in our coats
you can't say we're satisfied
but angie, angie, you can't say we never tried
angie, you're beautiful, but ain't it time we said good-bye?
angie, i still love you, remember all those nights we cried?
all the dreams we held so close seemed to all go up in smoke
вторник, 04 января 2011
когда проснёмся - будет вечер
когда выходишь из метро, тебя встречает снег. мягкий и укутывающий, пытающийся скрыть с глаз долой всё: даже синее, едва ли не чёрное небо, даже мягкий свет фонарей. он прячет от тебя проезжающие мимо машины, разноцветные вывески, утопающие в неоне и гирляндах, прохожих. он прячет от тебя дорогу домой и шепчет, чтобы ты возвращалась. чтобы щёлкнула пальцами и развернулась на каблуках, но только бы не шла туда. потому что там у всех свои проблемы. потому что там нет никому ни до кого никакого дела. нет и не будет.
снег идёт для тебя. сыпется тихонько из ниоткуда, тает, капельками воды стекает за ворот пальто, заставляет укутаться поплотнее. суёшь руки в карманы и поворачиваешь обратно в сторону метро. садясь в полупустой вагон, выключаешь телефон.
станция за станцией, время течёт в такт музыке, слабыми, сонными толчками пробираясь вместе с тобой по подземке, чуть убыстряясь на перегонах или вовсе останавливаясь у платформ. на тыльной стороне твоих ладоней - полумесяцами следы от ногтей.
очень быстро преодолеваешь расстояние от выхода из метро до нужного дома. очень быстро теперь бьётся сердце. тяжело с первого раза набрать верный код на домофоне, сложно дождаться лифта. бежишь по ступенькам наверх. второй этаж, четвёртый. пятый, шестой.
с силой вдавливаешь кнопку звонка.
за дверью - шаги.
спустя мгновение тебя обнимают, целуют, ведут на кухню за чаем, но на полпути придумывают новый способ согреться. отдаёшься целиком, потому что, кажется, уже нет сил на самостоятельность. позволяешь решать за тебя.
а ледяные деревья за окнами шепчут что-то, шепчут.. ведь снежная королева где-то там, ближе, чем когда-либо прежде. они предупреждают: беги, беги, беги! хрустальная зимняя призрачность неслышно подкрадывается к тебе, обжигает льдом, обманывая, создавая иллюзии, оставляя удовольствие их разрушить на потом, под конец своего властвования.
но наблюдаешь любимые черты, чувствуешь тепло, дрожь, жар.. пока на краю сознания неуверенно балансирует сомнение. сейчас не до этого.
а засыпая, отчего-то находишь где-то далеко-далеко ту самую мысль. притягиваешь её к себе, уступая ей место в первых рядах. так, что, проваливаясь в сон, успеваешь подумать только, что лучше бы всё остановилось там, под мягким снегом.
поэтому рано-рано утром соскальзываешь с кровати, подбираешь с пола свои вещи, в коридоре бесшумно накидываешь на плечи пальто и тихо прикрываешь за собой дверь. спускаясь по лестнице, машинально застёгиваешь пуговицы, повязываешь шарф, надеваешь перчатки.
ещё очень темно, но снег перестал уже идти.
и воздух кристально чистый.
и кажется, что сейчас тебя ничто не может обмануть.
снег идёт для тебя. сыпется тихонько из ниоткуда, тает, капельками воды стекает за ворот пальто, заставляет укутаться поплотнее. суёшь руки в карманы и поворачиваешь обратно в сторону метро. садясь в полупустой вагон, выключаешь телефон.
станция за станцией, время течёт в такт музыке, слабыми, сонными толчками пробираясь вместе с тобой по подземке, чуть убыстряясь на перегонах или вовсе останавливаясь у платформ. на тыльной стороне твоих ладоней - полумесяцами следы от ногтей.
очень быстро преодолеваешь расстояние от выхода из метро до нужного дома. очень быстро теперь бьётся сердце. тяжело с первого раза набрать верный код на домофоне, сложно дождаться лифта. бежишь по ступенькам наверх. второй этаж, четвёртый. пятый, шестой.
с силой вдавливаешь кнопку звонка.
за дверью - шаги.
спустя мгновение тебя обнимают, целуют, ведут на кухню за чаем, но на полпути придумывают новый способ согреться. отдаёшься целиком, потому что, кажется, уже нет сил на самостоятельность. позволяешь решать за тебя.
а ледяные деревья за окнами шепчут что-то, шепчут.. ведь снежная королева где-то там, ближе, чем когда-либо прежде. они предупреждают: беги, беги, беги! хрустальная зимняя призрачность неслышно подкрадывается к тебе, обжигает льдом, обманывая, создавая иллюзии, оставляя удовольствие их разрушить на потом, под конец своего властвования.
но наблюдаешь любимые черты, чувствуешь тепло, дрожь, жар.. пока на краю сознания неуверенно балансирует сомнение. сейчас не до этого.
а засыпая, отчего-то находишь где-то далеко-далеко ту самую мысль. притягиваешь её к себе, уступая ей место в первых рядах. так, что, проваливаясь в сон, успеваешь подумать только, что лучше бы всё остановилось там, под мягким снегом.
поэтому рано-рано утром соскальзываешь с кровати, подбираешь с пола свои вещи, в коридоре бесшумно накидываешь на плечи пальто и тихо прикрываешь за собой дверь. спускаясь по лестнице, машинально застёгиваешь пуговицы, повязываешь шарф, надеваешь перчатки.
ещё очень темно, но снег перестал уже идти.
и воздух кристально чистый.
и кажется, что сейчас тебя ничто не может обмануть.
среда, 15 декабря 2010
когда проснёмся - будет вечер
суббота, 11 декабря 2010
когда проснёмся - будет вечер
вокруг меня облако из тысячи, наверное, ароматов. одновременно мужские и женские, сладкие и тяжёлые, цветочно-фруктовые и пудровые, древесные и цитрусовые. бумажки лежат передо мной, скомканнные, в одном странном, неповторимом клубке воспоминаний и ассоциаций. то и дело какой-то определённый аромат выбивается сильнее из общего облака и ненавязчиво, мягко дёргает за тоненькие ниточки, воссоздавая атмосферу то прошлого лета, то той зимы, что была четыре года назад. остров в английском проливе, аэропорты лондона, прага, москва.
центральные улицы города превращаются в необыкновенный кавардак. попытки устроить зимнее настроение тонут в страшной слякоти, посыпаются сверху свежим снегом, контрастируют с разбитыми об лёд коленками, но всё же горят яркими лампочками, отражаются в витринах, бросаются в глаза и от них никуда не деться.
холодные пальцы сжимают стаканчик с карамельным мороженым, горячий кофе привычно обжигает. сидишь в кафе среди снующих туда-сюда людей и не понимаешь, как же всё вышло именно так. подсчитываешь в уме количество выпитых чашек кофе, пропущенных занятий, перебираешь все те причины, по которым каждый раз заворачивал в кинотеатр на пути к университету, считаешь билетики за стеклом полки. перечитываешь смс, которые теперь уже совсем не понятно, откуда взялись.
и не понимаешь. потому что ничего не сходится. и никогда не сойдётся. причины будут разламываться с треском о необъяснимые моменты и отказываться выстраиваться в логическую цепочку. будут, и ничего ты с этим не сделаешь.
а дальше я забыл.
центральные улицы города превращаются в необыкновенный кавардак. попытки устроить зимнее настроение тонут в страшной слякоти, посыпаются сверху свежим снегом, контрастируют с разбитыми об лёд коленками, но всё же горят яркими лампочками, отражаются в витринах, бросаются в глаза и от них никуда не деться.
холодные пальцы сжимают стаканчик с карамельным мороженым, горячий кофе привычно обжигает. сидишь в кафе среди снующих туда-сюда людей и не понимаешь, как же всё вышло именно так. подсчитываешь в уме количество выпитых чашек кофе, пропущенных занятий, перебираешь все те причины, по которым каждый раз заворачивал в кинотеатр на пути к университету, считаешь билетики за стеклом полки. перечитываешь смс, которые теперь уже совсем не понятно, откуда взялись.
и не понимаешь. потому что ничего не сходится. и никогда не сойдётся. причины будут разламываться с треском о необъяснимые моменты и отказываться выстраиваться в логическую цепочку. будут, и ничего ты с этим не сделаешь.
а дальше я забыл.
пятница, 03 декабря 2010
когда проснёмся - будет вечер
03.12.2010 в 01:05
Пишет макфарланд:студия тумбочка. мы появляемся в нужный момент.
ну, собственно, вот и сварили xDD
постим сначала на дневник, дабы словить первую реакцию xD так что нам риалли, риалли нужны ваши отзывы. на соо выложим завтра ближе к вечеру.
вообще, началось все с того, что не так давно я прямо таки жоска подсела на озвучку. озвучку всего подряд - сериалов, фиков. стихи начитываю - на русском и не очень.
ну, и сидели мы с моим верным однокурником , а теперь и коллегой Morra Morgenstern в столовой нашего дорогого университета, зашла о том речь, и в тот светлый момент посетила сия бредовая мысль наши буйны головы.
так что, товарищи, мы, студия ТУМБОЧКА, с гордостью и трепетным ужасом представляем наш первый проект.
это абсолютный, в высшей степени бессмысленный бред. если вы позволите себе отнестись к этому ролику хоть с малейшей толикой серьезности - вы испортите себе настроение. если вы все воспринимаете чересчур близко к сердцу - не смотрите. даже не думайте включать этот ролик. и да, ненавистникам убогой любительской озвучки тоже не рекомендуем к просмотру.
ви дид ит джаст фо лулз, риалли, и прекрасно понимаем, что это всего лишь невероятный, пошлый, укуренный бред))
enjoy)
название: последнее дело борща
автор: студия ТУМБОЧКА
рейтинг: R за единственное матное слово и множество грязных намеков
жанр: стеб
саммари: как внезапно оказалось после первого просмотра, в этом беспределе прослеживаются какие-то намеки на сюжет! мы так и не поняли до конца, какой, но он есть, честно. серьезно, для нас это было совершенно неожиданно xDD
дисклеймер: сериал не наш, борщ не наш, бенедикты всякие разные не наши, гениальнейшие мемы о борщах - не наши.
слов нет, как мы извиняемся перед авторами этих самых мемов за то, что не указали их поименно в титрах, но, увы, мы установили авторство только некоторых из них и посчитали неприемлимым проигнорить остальных(( авторы, дорогие, если вы здесь - отзовитесь! мы с радостью получим свои заслуженные пендюли. спасибо.
остальной текст - макфарланд&Morra Morgenstern, озвучка макфарланд. все колючие тапки за отвратительную дикцию, убогий микрофон и прочие озвучивабельные гадости просьба бросать в меня и только в меня.
и да - мы ебанутые. правда. НАГЛУХО СУКА ЕБАНУТЫЕ
URL записину, собственно, вот и сварили xDD
постим сначала на дневник, дабы словить первую реакцию xD так что нам риалли, риалли нужны ваши отзывы. на соо выложим завтра ближе к вечеру.
вообще, началось все с того, что не так давно я прямо таки жоска подсела на озвучку. озвучку всего подряд - сериалов, фиков. стихи начитываю - на русском и не очень.
ну, и сидели мы с моим верным однокурником , а теперь и коллегой Morra Morgenstern в столовой нашего дорогого университета, зашла о том речь, и в тот светлый момент посетила сия бредовая мысль наши буйны головы.
так что, товарищи, мы, студия ТУМБОЧКА, с гордостью и трепетным ужасом представляем наш первый проект.
это абсолютный, в высшей степени бессмысленный бред. если вы позволите себе отнестись к этому ролику хоть с малейшей толикой серьезности - вы испортите себе настроение. если вы все воспринимаете чересчур близко к сердцу - не смотрите. даже не думайте включать этот ролик. и да, ненавистникам убогой любительской озвучки тоже не рекомендуем к просмотру.
ви дид ит джаст фо лулз, риалли, и прекрасно понимаем, что это всего лишь невероятный, пошлый, укуренный бред))
enjoy)
название: последнее дело борща
автор: студия ТУМБОЧКА
рейтинг: R за единственное матное слово и множество грязных намеков
жанр: стеб
саммари: как внезапно оказалось после первого просмотра, в этом беспределе прослеживаются какие-то намеки на сюжет! мы так и не поняли до конца, какой, но он есть, честно. серьезно, для нас это было совершенно неожиданно xDD
дисклеймер: сериал не наш, борщ не наш, бенедикты всякие разные не наши, гениальнейшие мемы о борщах - не наши.
слов нет, как мы извиняемся перед авторами этих самых мемов за то, что не указали их поименно в титрах, но, увы, мы установили авторство только некоторых из них и посчитали неприемлимым проигнорить остальных(( авторы, дорогие, если вы здесь - отзовитесь! мы с радостью получим свои заслуженные пендюли. спасибо.
остальной текст - макфарланд&Morra Morgenstern, озвучка макфарланд. все колючие тапки за отвратительную дикцию, убогий микрофон и прочие озвучивабельные гадости просьба бросать в меня и только в меня.
и да - мы ебанутые. правда. НАГЛУХО СУКА ЕБАНУТЫЕ
воскресенье, 21 ноября 2010
когда проснёмся - будет вечер
в воздухе пахнет морем, пиццей из забегаловки на берегу и совсем едва различимо - твоими духами. сладковатыми, горьковатыми. их запах я помню лучше, чем что-либо ещё.
ты уходишь, остро впиваясь каблуками в тёплый, нагревшийся за день на солнце асфальт. мягкие лучи мешают мне запомнить тебя как следует на прощание, но я вижу твой силуэт, вижу идеально забранные волосы, маленькое, лёгкое платье до колена, хрупкие запястья и тонкие лодыжки. и у меня перехватывает дыхание.
у меня сломана рука, всё лицо в крови и я не могу кричать. но ты уходишь так красиво, что я, кажется, рискую потерять сознание из-за нехватки воздуха.
если бы ты осталась, детка, всё это было бы не зря. но ты не останешься, ты предупреждала.
я не могу заставить себя сдвинуться с места, мне кажется, я мог бы застрять здесь на всю ночь.
просто обернись. останься ещё ненадолго. я обещаю - ты сможешь уйти, когда захочешь. но сейчас посмотри на меня, ведь моё сердце сейчас взорвётся. меня не останется, я испарюсь в горячем калифорнийском лете и больше никогда тебя не увижу.
но я открываю дверь машины, сажусь за руль. включаю первый попавшийся диск и что есть сил давлю на газ.
we can leave this world,
leave it all behind,
we can steal this car if it fucks them up,
we can live forever if you've got the time.
я нагоняю тебя в конце пасифик авеню.
у тебя ведь есть время, детка?
ты уходишь, остро впиваясь каблуками в тёплый, нагревшийся за день на солнце асфальт. мягкие лучи мешают мне запомнить тебя как следует на прощание, но я вижу твой силуэт, вижу идеально забранные волосы, маленькое, лёгкое платье до колена, хрупкие запястья и тонкие лодыжки. и у меня перехватывает дыхание.
у меня сломана рука, всё лицо в крови и я не могу кричать. но ты уходишь так красиво, что я, кажется, рискую потерять сознание из-за нехватки воздуха.
если бы ты осталась, детка, всё это было бы не зря. но ты не останешься, ты предупреждала.
я не могу заставить себя сдвинуться с места, мне кажется, я мог бы застрять здесь на всю ночь.
просто обернись. останься ещё ненадолго. я обещаю - ты сможешь уйти, когда захочешь. но сейчас посмотри на меня, ведь моё сердце сейчас взорвётся. меня не останется, я испарюсь в горячем калифорнийском лете и больше никогда тебя не увижу.
но я открываю дверь машины, сажусь за руль. включаю первый попавшийся диск и что есть сил давлю на газ.
we can leave this world,
leave it all behind,
we can steal this car if it fucks them up,
we can live forever if you've got the time.
я нагоняю тебя в конце пасифик авеню.
у тебя ведь есть время, детка?
суббота, 13 ноября 2010
когда проснёмся - будет вечер
как будто утопиться в мягком, кожаном кресле лучше, чем оказаться на побережье.
как будто стакан с глинтвейном в руках теплее чьей-нибудь ладони.
как будто музыка из фильма в зале кинотеатра живее той, что звучит на концерте.
можно думать, что в одиночку шататься по центральным улицам города, когда в ночном небе пытаются вырваться за свинцовые облака белёсые лучи прожекторов - это здорово. можно убедить себя в том, что тебя узнают в баре того же кинотеатра, и в том, что тебе действительно улыбаются те, кого ты видишь в который раз, но кто тебя видит словно бы в первый.
конечно, можно пропадать где-то целую неделю, поверив в то, что удалось вырваться оттуда, куда не придётся возвращаться. поверив затем, чтобы было больнее уходить. жить наедине с кофеваркой и ноутбуком. и с маленьким, пушистым комочком шерсти, для которого ты - тот, кто явно теплее и ласковее батареи.
засыпать под шум трамваев, просыпаться от холода, согреваться в шерстяных носочках, бояться темноты в одиннадцатом часу вечера и сломя голову нестись по лестнице, спасаясь от вымышленных монстров.
можно сидеть ночью на кухне, освещая пространство телефоном, слушать олдскул, пачкая пальцы подтаявшим шоколадом, и считать проплывающие под самым потолком огни автомобилей. можно коротать время в готовящемся к закрытию ресторане, наблюдая за тем, как вокруг переворачивают стулья, а потом идти по пустынному арбату к ещё не открывшемуся метро.
потому что возвращаться всё-таки придётся.
переживать из-за сломавшейся защёлки на двери в свою комнату, не дышать без капель для носа и поднимать себя каждое утро просто потому, что защёлки-то нет и кто-то обязательно придёт тебя будить. а ты ненавидишь, когда тебя будят. поэтому говоришь, что вставать в 7:15, а будильник ставишь на 7:00.
и всё нормально. без фанатизма. как спокойная, укутывающая песня, мелодия которой подхватывает тебя и плавно уносит в тихий зимний вечер, в котором снег тает на ресницах и кончики пальцев на ногах вовсе ничего уже не чувствуют. когда не нужно торопиться, да и некому, в общем-то, тебя торопить.
я бы осталась там.
я бы не выключала эту песню никогда.
потому что мне так нравится в ней. потому что так было когда-то очень давно, а значит, так никогда уже больше не будет. now i'm stuck on rewind.
P.S. у меня правда всё нормально.
как будто стакан с глинтвейном в руках теплее чьей-нибудь ладони.
как будто музыка из фильма в зале кинотеатра живее той, что звучит на концерте.
можно думать, что в одиночку шататься по центральным улицам города, когда в ночном небе пытаются вырваться за свинцовые облака белёсые лучи прожекторов - это здорово. можно убедить себя в том, что тебя узнают в баре того же кинотеатра, и в том, что тебе действительно улыбаются те, кого ты видишь в который раз, но кто тебя видит словно бы в первый.
конечно, можно пропадать где-то целую неделю, поверив в то, что удалось вырваться оттуда, куда не придётся возвращаться. поверив затем, чтобы было больнее уходить. жить наедине с кофеваркой и ноутбуком. и с маленьким, пушистым комочком шерсти, для которого ты - тот, кто явно теплее и ласковее батареи.
засыпать под шум трамваев, просыпаться от холода, согреваться в шерстяных носочках, бояться темноты в одиннадцатом часу вечера и сломя голову нестись по лестнице, спасаясь от вымышленных монстров.
можно сидеть ночью на кухне, освещая пространство телефоном, слушать олдскул, пачкая пальцы подтаявшим шоколадом, и считать проплывающие под самым потолком огни автомобилей. можно коротать время в готовящемся к закрытию ресторане, наблюдая за тем, как вокруг переворачивают стулья, а потом идти по пустынному арбату к ещё не открывшемуся метро.
потому что возвращаться всё-таки придётся.
переживать из-за сломавшейся защёлки на двери в свою комнату, не дышать без капель для носа и поднимать себя каждое утро просто потому, что защёлки-то нет и кто-то обязательно придёт тебя будить. а ты ненавидишь, когда тебя будят. поэтому говоришь, что вставать в 7:15, а будильник ставишь на 7:00.
и всё нормально. без фанатизма. как спокойная, укутывающая песня, мелодия которой подхватывает тебя и плавно уносит в тихий зимний вечер, в котором снег тает на ресницах и кончики пальцев на ногах вовсе ничего уже не чувствуют. когда не нужно торопиться, да и некому, в общем-то, тебя торопить.
я бы осталась там.
я бы не выключала эту песню никогда.
потому что мне так нравится в ней. потому что так было когда-то очень давно, а значит, так никогда уже больше не будет. now i'm stuck on rewind.
P.S. у меня правда всё нормально.
понедельник, 18 октября 2010
13:39
Доступ к записи ограничен
когда проснёмся - будет вечер
Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра
суббота, 04 сентября 2010
когда проснёмся - будет вечер
когда за окнами пять часов утра и по крышам стучит дождь, когда на столе все чашки, что есть в моей квартире, полупустые, с недопитым кофе или чаем, когда нигде не горит свет, не считая фонаря за окном, я сижу в кресле около кровати и смотрю, как ты смешно во сне пытаешься плотнее закутаться в одеяло. у меня холодно, и хоть ты в моей пижаме, тебе всё равно не хватает тепла. на цыпочках я прокрадываюсь к шкафу, нахожу в его глубине мягкий шерстяной плед и накрываю им тебя прямо поверх одеяла.
может быть, когда наступит утро.. когда наступит твоё утро, ты извинишься и исчезнешь. ты вернёшься домой в одиннадцатом часу и запрёшься в своей комнате до самого вечера. переслушаешь все пластинки, перечитаешь свою любимую главу в своей любимой книге, переживёшь вчерашний день заново в своих мыслях. так, что когда часы покажут приближение полуночи, ты выберешься на улицу и пойдёшь по знакомой до боли дороге. всё по старому и давно известному не только тебе, но и мне сценарию: ветер, редкие поезда метро и звонок в мою дверь.
только понимаешь, у меня не бывает утра. я засыпаю, когда за тобой захлопывается дверь и просыпаюсь за пару часов до того, как ты вновь приходишь ко мне.
в начале нашего знакомства я спросил, почему именно так? почему тебе так отчаянно не спится дома. после этого ты не приходил несколько дней, а я даже не мог до тебя дозвониться. признаться, на третий день мне практически стало всё равно. я решил, что ты просто вернулся в свою жизнь, оставив меня где-то позади, оставив меня всего лишь записью в истории болезни, запомнив меня неразборчиво и смутно. и исчез, как исчезал до этого не один раз.
но на следующий день ты сидел на моей кровати, забравшись на неё с ногами, пил чай и листал прошлогоднюю газету. у меня было много работы и я должен был закончить её как можно скорее, поэтому я почти не обращал на тебя внимания. пальцы по клавишам, строчка за строчкой и шелест газетных листов. только изредка я поглядывал на тебя: то ты топтался у книжного шкафа, то забирался на подоконник и разглядывал проходящие мимо поезда, шумом которых моя квартира наполнялась примерно каждые десять минут. иногда ты отлучался на кухню и заваривал себе новую чашку чая.
а потом ты уснул и моя работа встала. самая странная привычка, уже практически на уровне рефлексов, первое время она пугала меня, но после я привык. это была традиция, без которой не обходилась более ни одна ночь. я имею в виду, ни одна ночь из тех, что ты бывал у меня. то есть, практически каждая.
когда я впервые остался ночевать в этой квартире, как раз на следующий день после того, как меня выселили из дома в самом центре нового орлеана, я не мог уснуть. этот бесконечный шум, подозрительные соседи и голые стены.. я привыкал несколько месяцев. тебе понадобилось полчаса. и едва твои глаза закрывались, а дыхание становилось размеренным и глубоким, моя жизнь вставала на паузу.
теперь на стенах висят старые фотографии, мои несмелые зарисовки, карты и сбивчивые чертежи обо всём и сразу, mind maps, как называешь их ты. потолок обит тёмным деревом и каждая горизонтальная поверхность завалена бумагами. и открытки со всего света - излишки профессии. ты любишь разглядывать их, но никогда не спрашиваешь ни о чём, оставляешь себе свободу для фантазии, рисующей наверняка куда более заманчивые картины, чем те, которые являются правдой.
мы, на самом деле, очень мало разговариваем. я не называю тебя по имени, потому что не знаю его, я не спрашиваю, как твои дела. разве что иногда я интересуюсь, выходя в круглосуточный магазин поздно ночью, какой чай мне взять на этот раз. но ответ всегда один и тот же - какой-нибудь чёрный. твой голос.. глубокий, глуховатый, прежде я никогда не слышал подобных голосов в таком возрасте. на вид тебе было всего лет двадцать пять.
признаваясь самому себе, я понимаю, что хотел бы слышать твой голос чаще. возможно, я даже хотел бы узнать твоё имя.
и наверное, очень скоро я услышу тебя. потому что мне нужно сказать тебе, что я на четыре месяца улетаю на другой конец света.
может быть, когда наступит утро.. когда наступит твоё утро, ты извинишься и исчезнешь. ты вернёшься домой в одиннадцатом часу и запрёшься в своей комнате до самого вечера. переслушаешь все пластинки, перечитаешь свою любимую главу в своей любимой книге, переживёшь вчерашний день заново в своих мыслях. так, что когда часы покажут приближение полуночи, ты выберешься на улицу и пойдёшь по знакомой до боли дороге. всё по старому и давно известному не только тебе, но и мне сценарию: ветер, редкие поезда метро и звонок в мою дверь.
только понимаешь, у меня не бывает утра. я засыпаю, когда за тобой захлопывается дверь и просыпаюсь за пару часов до того, как ты вновь приходишь ко мне.
в начале нашего знакомства я спросил, почему именно так? почему тебе так отчаянно не спится дома. после этого ты не приходил несколько дней, а я даже не мог до тебя дозвониться. признаться, на третий день мне практически стало всё равно. я решил, что ты просто вернулся в свою жизнь, оставив меня где-то позади, оставив меня всего лишь записью в истории болезни, запомнив меня неразборчиво и смутно. и исчез, как исчезал до этого не один раз.
но на следующий день ты сидел на моей кровати, забравшись на неё с ногами, пил чай и листал прошлогоднюю газету. у меня было много работы и я должен был закончить её как можно скорее, поэтому я почти не обращал на тебя внимания. пальцы по клавишам, строчка за строчкой и шелест газетных листов. только изредка я поглядывал на тебя: то ты топтался у книжного шкафа, то забирался на подоконник и разглядывал проходящие мимо поезда, шумом которых моя квартира наполнялась примерно каждые десять минут. иногда ты отлучался на кухню и заваривал себе новую чашку чая.
а потом ты уснул и моя работа встала. самая странная привычка, уже практически на уровне рефлексов, первое время она пугала меня, но после я привык. это была традиция, без которой не обходилась более ни одна ночь. я имею в виду, ни одна ночь из тех, что ты бывал у меня. то есть, практически каждая.
когда я впервые остался ночевать в этой квартире, как раз на следующий день после того, как меня выселили из дома в самом центре нового орлеана, я не мог уснуть. этот бесконечный шум, подозрительные соседи и голые стены.. я привыкал несколько месяцев. тебе понадобилось полчаса. и едва твои глаза закрывались, а дыхание становилось размеренным и глубоким, моя жизнь вставала на паузу.
теперь на стенах висят старые фотографии, мои несмелые зарисовки, карты и сбивчивые чертежи обо всём и сразу, mind maps, как называешь их ты. потолок обит тёмным деревом и каждая горизонтальная поверхность завалена бумагами. и открытки со всего света - излишки профессии. ты любишь разглядывать их, но никогда не спрашиваешь ни о чём, оставляешь себе свободу для фантазии, рисующей наверняка куда более заманчивые картины, чем те, которые являются правдой.
мы, на самом деле, очень мало разговариваем. я не называю тебя по имени, потому что не знаю его, я не спрашиваю, как твои дела. разве что иногда я интересуюсь, выходя в круглосуточный магазин поздно ночью, какой чай мне взять на этот раз. но ответ всегда один и тот же - какой-нибудь чёрный. твой голос.. глубокий, глуховатый, прежде я никогда не слышал подобных голосов в таком возрасте. на вид тебе было всего лет двадцать пять.
признаваясь самому себе, я понимаю, что хотел бы слышать твой голос чаще. возможно, я даже хотел бы узнать твоё имя.
и наверное, очень скоро я услышу тебя. потому что мне нужно сказать тебе, что я на четыре месяца улетаю на другой конец света.
суббота, 28 августа 2010
когда проснёмся - будет вечер
знаешь, я скучаю только по последним двум или, может, трём дням, проведённым на джерси. это были дни, когда я поняла, что у меня осталось совсем мало времени, чтобы заставить себя почувствовать хоть что-нибудь, кроме бесконечной тоски и нездорового оживления, посещавшего меня только при посещении колледжа.
я скучаю по пляжу, но, наверное, я не скучала бы по нему так, если открыла бы его для себя ещё в первый день.
английский канал шумит, ветер пронизывает насквозь, пробираясь за плотно сидящие в ушах подушечки наушников, вмешивается в и без того непривычный ход мыслей, вклинивается в сердцебиение, нарушает дыхание. нагло, прохладно, но не холодно и не безразлично. я сижу на пирсе, свесив ноги и наблюдаю за тем, как прибывает вода. я не замечаю этого, конечно же, это происходит слишком медленно, но я всё равно наблюдаю. и знаешь, туда приходишь в четыре, сидишь до самого вечера и уходишь в пять.
и ведь не работает телефон, совсем. надежды на то, что кто-нибудь позвонит нет. впрочем, не просто надежды, нет ничего вообще. мой номер никто и не знает. это та карточка, что я купила в лондоне и которая так и оставалась в телефоне до самого приземления в москве.
впервые так. lost in nowhere.
а потом я уже сижу на полу в своей комнате и собираю чемодан. и мне даже не грустно.
возвращаюсь туда, где я почему-то так и осталась пылиться в душной и задымлённой комнате пустой московской квартиры.
когда я сижу в практически пустом зале ожидания в аэропорту хитроу, согреваю руки о ледяной стакан с кофе из старбакса и смотрю, как один за другим закрываются магазины дьюти фри, я начинаю постепенно осознавать, что в общем-то, это было время, за которое я должна была, наверное, что-то переосмыслить.
и когда я уже в самолёте укутываюсь в дурацкий синий плед, я понимаю окончательно - всё впустую. через четыре часа я в москве, а изменилось во мне только то, что я научилась ещё больше запутываться в переходах на улицах города.
я скучаю по пляжу, но, наверное, я не скучала бы по нему так, если открыла бы его для себя ещё в первый день.
английский канал шумит, ветер пронизывает насквозь, пробираясь за плотно сидящие в ушах подушечки наушников, вмешивается в и без того непривычный ход мыслей, вклинивается в сердцебиение, нарушает дыхание. нагло, прохладно, но не холодно и не безразлично. я сижу на пирсе, свесив ноги и наблюдаю за тем, как прибывает вода. я не замечаю этого, конечно же, это происходит слишком медленно, но я всё равно наблюдаю. и знаешь, туда приходишь в четыре, сидишь до самого вечера и уходишь в пять.
и ведь не работает телефон, совсем. надежды на то, что кто-нибудь позвонит нет. впрочем, не просто надежды, нет ничего вообще. мой номер никто и не знает. это та карточка, что я купила в лондоне и которая так и оставалась в телефоне до самого приземления в москве.
впервые так. lost in nowhere.
а потом я уже сижу на полу в своей комнате и собираю чемодан. и мне даже не грустно.
возвращаюсь туда, где я почему-то так и осталась пылиться в душной и задымлённой комнате пустой московской квартиры.
когда я сижу в практически пустом зале ожидания в аэропорту хитроу, согреваю руки о ледяной стакан с кофе из старбакса и смотрю, как один за другим закрываются магазины дьюти фри, я начинаю постепенно осознавать, что в общем-то, это было время, за которое я должна была, наверное, что-то переосмыслить.
и когда я уже в самолёте укутываюсь в дурацкий синий плед, я понимаю окончательно - всё впустую. через четыре часа я в москве, а изменилось во мне только то, что я научилась ещё больше запутываться в переходах на улицах города.
четверг, 01 июля 2010
когда проснёмся - будет вечер
девятый этаж, ночь в открытые настежь окна, чай с лимоном и французские крекеры.
я обнимаю свои коленки и слушаю, как у меня в голове рвутся струны.
а в мыслях тусклое утро, пыльное из-за нечаянных лучей через неплотно задёрнутые шторы.
белые простыни, разметавшиеся по подушкам волосы, едва слышное дыхание и холодные плечи, не прикрытые одеялом.
и не нужно никуда бежать, не нужно торопиться, опаздывать и извиняться.
волшебный шанс подглядеть за сновидениями, тайными и совсем не случайными.
безмолвное разрешение на неконтролируемую искренность.
бледная кожа, подрагивающие ресницы, чуть приоткрытые губы.. что тебе снится?
только не рассказывай. я лучше просто, тихо посмотрю. так честнее.
я обнимаю свои коленки и слушаю, как у меня в голове рвутся струны.
а в мыслях тусклое утро, пыльное из-за нечаянных лучей через неплотно задёрнутые шторы.
белые простыни, разметавшиеся по подушкам волосы, едва слышное дыхание и холодные плечи, не прикрытые одеялом.
и не нужно никуда бежать, не нужно торопиться, опаздывать и извиняться.
волшебный шанс подглядеть за сновидениями, тайными и совсем не случайными.
безмолвное разрешение на неконтролируемую искренность.
бледная кожа, подрагивающие ресницы, чуть приоткрытые губы.. что тебе снится?
только не рассказывай. я лучше просто, тихо посмотрю. так честнее.
вторник, 15 июня 2010
когда проснёмся - будет вечер
сижу на широком, пыльном подоконнике в доме, в котором всё начиналось.
вспоминаю первые, едва сдерживаемые попытки собственного сердца выскочить из груди. вспоминаю, как старался утопить их в напускном, нарочито наигранном спокойствии.
бессонные ночи с тысячами карандашных рисунков, на которых его птичий и совсем юный профиль словно сорвётся сейчас с бумаги и неловко улыбнётся в считанных миллиметрах от моего лица. это те ночи с бессчётным количеством пустых чашек из-под кофе, выстроившихся в ряд на этом самом подоконнике, когда понимаешь, что ты попал. что ты уже зависим.
за окном идёт дождь. в комнате холодает, но закрывать форточку пока не хочется.
я думаю о том, что последний месяц, который я провёл в разъездах по всему миру, здорово спутал все ниточки, связывающие меня с нашим прошлым. лондон, токио, париж. нет, я не пытался найти его. наверное, я пытался всего лишь принять тот факт, что каждый город на этой планете всегда будет неразрывно связан с ним, что я не смогу спрятаться, забыться и начать сначала.
смотря на часы, я вспоминаю посекундно каждый прожитый вместе день. каждая нота наших песен, каждый аккорд, каждая импровизация подчёркивают в моей голове одну и ту же мысль: что бы я ни делал, мэтт меня не отпустит.
когда раздаётся слабо слышный через стук дождя по крыше звон колокольчика на входной двери, я соскальзываю со своего места и спускаюсь по лестнице на первый этаж.
в прихожей тихо ругается, пытаясь скинуть с ног кеды, молодой, красивый и до нитки промокший под проливным дождём юноша.
— зонты снова не в моде, энджи? — улыбаюсь ему и прохожу мимо него на кухню, чтобы приготовить горячий чай.
— к чёрту их! — заключает он и, неслышно подкравшись ко мне сзади, мягко целует в шею.
его белая, мокрая рубашка летит в сторону ванной.
я завариваю чай.
вспоминаю первые, едва сдерживаемые попытки собственного сердца выскочить из груди. вспоминаю, как старался утопить их в напускном, нарочито наигранном спокойствии.
бессонные ночи с тысячами карандашных рисунков, на которых его птичий и совсем юный профиль словно сорвётся сейчас с бумаги и неловко улыбнётся в считанных миллиметрах от моего лица. это те ночи с бессчётным количеством пустых чашек из-под кофе, выстроившихся в ряд на этом самом подоконнике, когда понимаешь, что ты попал. что ты уже зависим.
за окном идёт дождь. в комнате холодает, но закрывать форточку пока не хочется.
я думаю о том, что последний месяц, который я провёл в разъездах по всему миру, здорово спутал все ниточки, связывающие меня с нашим прошлым. лондон, токио, париж. нет, я не пытался найти его. наверное, я пытался всего лишь принять тот факт, что каждый город на этой планете всегда будет неразрывно связан с ним, что я не смогу спрятаться, забыться и начать сначала.
смотря на часы, я вспоминаю посекундно каждый прожитый вместе день. каждая нота наших песен, каждый аккорд, каждая импровизация подчёркивают в моей голове одну и ту же мысль: что бы я ни делал, мэтт меня не отпустит.
когда раздаётся слабо слышный через стук дождя по крыше звон колокольчика на входной двери, я соскальзываю со своего места и спускаюсь по лестнице на первый этаж.
в прихожей тихо ругается, пытаясь скинуть с ног кеды, молодой, красивый и до нитки промокший под проливным дождём юноша.
— зонты снова не в моде, энджи? — улыбаюсь ему и прохожу мимо него на кухню, чтобы приготовить горячий чай.
— к чёрту их! — заключает он и, неслышно подкравшись ко мне сзади, мягко целует в шею.
его белая, мокрая рубашка летит в сторону ванной.
я завариваю чай.
понедельник, 14 июня 2010
когда проснёмся - будет вечер
здесь нет рассветов. он, наверное, никогда не смог бы здесь жить по этой причине. когда нельзя ранними-ранними утрами каждым сонным взмахом ресниц отмечать, что в комнате стало на секунду светлее - зачем тогда?.. когда один непрекращающийся закат? когда звёзды никогда не исчезают и становятся таким же предметом интерьера, как простые обои?
когда вкус кофе на губах постоянен. представьте, каково это - замечать, что всё то, что ты так любил становится с каждым новым днём всё бесцветнее и привычнее. всё безвкуснее. и тебе не предлагают замен, просто у тебя есть номинальный набор пристрастий - и он на всю жизнь. парочка страхов - достаточно для одного существа, уж поверьте.
идеальный в своей ненавязчивой иллюзорности мир — вот куда я попал.
я пишу ему письма и складываю их в почтовый ящик, потому что когда-то я мечтал писать настоящие бумажные письма и получать в ответ красивые, укрытые марками конверты.
эти письма никуда не уходили. вернее сказать, они уходили, но каждый раз возвращались. понимаете ли, они всегда возвращаются, если где-то на почте выясняется, что указанного адреса на деле просто не существует.
и я знал, что его не существует. ведь если бы эта привычка стала настоящей, от него приходили бы настоящие ответы. и совсем скоро с ними случилось бы то же, что и с кофе.
и пока я занимаюсь здесь ежедневными самоубийствами, где-то далеко, по адресу, который уже практически стёрт из моей памяти его выдуманным аналогом, живёт он.
мне кажется, он тоже пьёт кофе, вот только его вкус вызывает у него воспоминания. у меня ведь ничего не вызывает уже. а у него - воспоминания. он не забывает обо мне, потому что у него есть кофе.
на самом деле, я даже не хочу его неожиданного появления, ровно как и ожидаемого. надо сказать, в тот последний настоящий закат я уходил от него, поддерживаемый только страхом, что если бы я остался, та реальность превратилась бы в сегодняшнее ничто и я потерял бы всё, что у меня было. я был готов перечеркнуть свою жизнь и отправиться сюда лишь затем, чтобы не наблюдать впоследствии, как она сначала превратится в посредственность, а потом и вовсе разрушится, не выдержав моих отчаянных амбиций.
и я перечеркнул.
так что привет, фиолетовое небо.
по эту сторону луны ты как никогда обыкновенно.
когда вкус кофе на губах постоянен. представьте, каково это - замечать, что всё то, что ты так любил становится с каждым новым днём всё бесцветнее и привычнее. всё безвкуснее. и тебе не предлагают замен, просто у тебя есть номинальный набор пристрастий - и он на всю жизнь. парочка страхов - достаточно для одного существа, уж поверьте.
идеальный в своей ненавязчивой иллюзорности мир — вот куда я попал.
я пишу ему письма и складываю их в почтовый ящик, потому что когда-то я мечтал писать настоящие бумажные письма и получать в ответ красивые, укрытые марками конверты.
эти письма никуда не уходили. вернее сказать, они уходили, но каждый раз возвращались. понимаете ли, они всегда возвращаются, если где-то на почте выясняется, что указанного адреса на деле просто не существует.
и я знал, что его не существует. ведь если бы эта привычка стала настоящей, от него приходили бы настоящие ответы. и совсем скоро с ними случилось бы то же, что и с кофе.
и пока я занимаюсь здесь ежедневными самоубийствами, где-то далеко, по адресу, который уже практически стёрт из моей памяти его выдуманным аналогом, живёт он.
мне кажется, он тоже пьёт кофе, вот только его вкус вызывает у него воспоминания. у меня ведь ничего не вызывает уже. а у него - воспоминания. он не забывает обо мне, потому что у него есть кофе.
на самом деле, я даже не хочу его неожиданного появления, ровно как и ожидаемого. надо сказать, в тот последний настоящий закат я уходил от него, поддерживаемый только страхом, что если бы я остался, та реальность превратилась бы в сегодняшнее ничто и я потерял бы всё, что у меня было. я был готов перечеркнуть свою жизнь и отправиться сюда лишь затем, чтобы не наблюдать впоследствии, как она сначала превратится в посредственность, а потом и вовсе разрушится, не выдержав моих отчаянных амбиций.
и я перечеркнул.
так что привет, фиолетовое небо.
по эту сторону луны ты как никогда обыкновенно.
четверг, 27 мая 2010
когда проснёмся - будет вечер
автор: чернично
название: unbroken promise
рэйтинг и прочее: G, ангст, дождливый и безвыходный
примечания: POV мэтта.
песня: she wants revenge - disconnect
в моей новой квартире есть тишина, банка кофе и электрический чайник. в моей новой квартире за 335 километров отсюда никогда не будет слышно шума моря, соседи не будут по ночам стучать по батареям и с первого этажа не будет по утрам доноситься запах свежей выпечки.
в ней сейчас должен быть я. я должен быть занят выбором цвета обоев, чайного сервиза или новых друзей.
но я сижу на полу своей любимой старой кухни, вокруг меня пустые стены со шрамами от шурупов и гвоздей и с редкими самоклеющимися листочками, на которых торопливым почерком нацарапаны пожелания доброго утра или ночи, напоминания, что мой внутренний мир ничуть не лучше, чем у клинического параноика и его замысловатые зарисовки чёрным маркером о том, как меня похищают представители внеземных цивилизаций.
сразу же за оконным стеклом начинается небо. я вижу только его, только прозрачные капли, и где-то там, слишком далеко для того, чтобы глаз мог различить, тяжёлые серые тучи уже вовсе не тучи, может быть, а настоящий ла-манш собственной персоной. и стоит приоткрыть форточку, как через тонкую щель небо, а может быть, море просочится внутрь и я задохнусь, захлебнусь, растаю. и не понадобится мне больше никакая новая квартира. никакие новые чайные сервизы и друзья.
если сейчас ему в голову придёт идея найти свой ключ от хлипкого замка на входной двери, пройти пару кварталов и забрать меня насильно у этой свинцовой безнадёжности, я скажу ему, как сильно мне будет не хватать всего этого дешёвого беспорядка.
я думаю, если такая идея придёт ему в голову, я даже повременю с желанием открыть окно нараспашку.
его ладони ложатся на мои плечи, когда дождь усиливается и уже начинает темнеть. я не вздрагиваю.
- два часа искал тот ключ, что ты мне давал, как только сюда переехал, а оказалось, что ты тут и у тебя даже не заперто..
- мне кажется, я начну сходить с ума в тот момент, когда там, в лондоне, во время дождя я не услышу, как по водосточным трубам стекает вода.
он садится рядом со мной, обхватывает тощие коленки руками, и мы вместе смотрим в теперь уже наше общее, асфальтового цвета, пасмурное английское небо-море.
- мне кажется, что всё, что я чувствую сейчас и что я чувствовал на протяжнии последних лет, просто перестанет иметь право на существование, когда я уеду отсюда. понимаешь?
- ты боишься?..
- потерять тебя. я боюсь потерять тебя в том большом и переоценённом по своему значению городе.
- я..
- ты будешь жить со мной в одной квартире, я помню.
он прикрывает глаза.
- посмотри на меня. никогда ещё я не говорил тебе, что боюсь чего-то. никогда ещё я не говорил, что боюсь потерять тебя. скажи, что ничего не изменится, кроме адреса на моих почтовых конвертах и вида из окна?..
теперь в его глазах отражается тот самый ла-манш, который уже почти что превратился в небо.
а в самых уголках губ оживает невесомая, тонкая улыбка, и он говорит:
- я ни за что не потеряюсь.
а потом проходит 8 лет.
он сдерживает своё обещание и не теряется.
и я думаю, что хорошо, что таких обещаний не давал я, потому что этот город, весь этот мир, все гастроли и каникулы вместе взятые всё-таки похищают у меня то, что я умел чувствовать тогда, в маленьком прибрежном городишке, сидя на холодном полу вместе с ним и понимая, что пока он рядом, я ни за что не задохнусь и не исчезну.
название: unbroken promise
рэйтинг и прочее: G, ангст, дождливый и безвыходный
примечания: POV мэтта.
песня: she wants revenge - disconnect
в моей новой квартире есть тишина, банка кофе и электрический чайник. в моей новой квартире за 335 километров отсюда никогда не будет слышно шума моря, соседи не будут по ночам стучать по батареям и с первого этажа не будет по утрам доноситься запах свежей выпечки.
в ней сейчас должен быть я. я должен быть занят выбором цвета обоев, чайного сервиза или новых друзей.
но я сижу на полу своей любимой старой кухни, вокруг меня пустые стены со шрамами от шурупов и гвоздей и с редкими самоклеющимися листочками, на которых торопливым почерком нацарапаны пожелания доброго утра или ночи, напоминания, что мой внутренний мир ничуть не лучше, чем у клинического параноика и его замысловатые зарисовки чёрным маркером о том, как меня похищают представители внеземных цивилизаций.
сразу же за оконным стеклом начинается небо. я вижу только его, только прозрачные капли, и где-то там, слишком далеко для того, чтобы глаз мог различить, тяжёлые серые тучи уже вовсе не тучи, может быть, а настоящий ла-манш собственной персоной. и стоит приоткрыть форточку, как через тонкую щель небо, а может быть, море просочится внутрь и я задохнусь, захлебнусь, растаю. и не понадобится мне больше никакая новая квартира. никакие новые чайные сервизы и друзья.
если сейчас ему в голову придёт идея найти свой ключ от хлипкого замка на входной двери, пройти пару кварталов и забрать меня насильно у этой свинцовой безнадёжности, я скажу ему, как сильно мне будет не хватать всего этого дешёвого беспорядка.
я думаю, если такая идея придёт ему в голову, я даже повременю с желанием открыть окно нараспашку.
его ладони ложатся на мои плечи, когда дождь усиливается и уже начинает темнеть. я не вздрагиваю.
- два часа искал тот ключ, что ты мне давал, как только сюда переехал, а оказалось, что ты тут и у тебя даже не заперто..
- мне кажется, я начну сходить с ума в тот момент, когда там, в лондоне, во время дождя я не услышу, как по водосточным трубам стекает вода.
он садится рядом со мной, обхватывает тощие коленки руками, и мы вместе смотрим в теперь уже наше общее, асфальтового цвета, пасмурное английское небо-море.
- мне кажется, что всё, что я чувствую сейчас и что я чувствовал на протяжнии последних лет, просто перестанет иметь право на существование, когда я уеду отсюда. понимаешь?
- ты боишься?..
- потерять тебя. я боюсь потерять тебя в том большом и переоценённом по своему значению городе.
- я..
- ты будешь жить со мной в одной квартире, я помню.
он прикрывает глаза.
- посмотри на меня. никогда ещё я не говорил тебе, что боюсь чего-то. никогда ещё я не говорил, что боюсь потерять тебя. скажи, что ничего не изменится, кроме адреса на моих почтовых конвертах и вида из окна?..
теперь в его глазах отражается тот самый ла-манш, который уже почти что превратился в небо.
а в самых уголках губ оживает невесомая, тонкая улыбка, и он говорит:
- я ни за что не потеряюсь.
а потом проходит 8 лет.
он сдерживает своё обещание и не теряется.
и я думаю, что хорошо, что таких обещаний не давал я, потому что этот город, весь этот мир, все гастроли и каникулы вместе взятые всё-таки похищают у меня то, что я умел чувствовать тогда, в маленьком прибрежном городишке, сидя на холодном полу вместе с ним и понимая, что пока он рядом, я ни за что не задохнусь и не исчезну.
суббота, 22 мая 2010
когда проснёмся - будет вечер
Q: dom, you've been hit by matt's flying guitars before. what measures do you take to protect yourself from his "theatrics"?
DH: my reflexes have become a lot quicker. i had stitches in my eye once because he cut it. and a tetanus injection...
MB: ...in his bum! we came backstage, and he was bent over the table, his bum hanging out. that was the main reason i did it.
any excuse to get dom to bend over and pull his pants down.
DH: my reflexes have become a lot quicker. i had stitches in my eye once because he cut it. and a tetanus injection...
MB: ...in his bum! we came backstage, and he was bent over the table, his bum hanging out. that was the main reason i did it.
any excuse to get dom to bend over and pull his pants down.
пятница, 30 апреля 2010
когда проснёмся - будет вечер
он не должен знать.
не должен смотреть на меня испуганными глазами со всё ещё теплящейся в них надеждой, не должен видеть, как я ухожу в проклятый, обязательно до смерти красивый закат.
ещё он не должен писать письма в пустоту, не должен по привычке варить кофе на двоих, не должен замирать в неподвижности каждый раз перед сном при виде пустующей второй половины кровати. лучше бы ему, на самом деле, переехать куда-нибудь подальше отсюда, туда, где есть настоящее тёплое море, где солнце по-настоящему греет и ветер не пытается развеять невесомой пылью каждого встречного - но я не тот, кто мог бы желать ему этого со всей своей искренностью. я не тот, кто благородно мог бы радоваться его счастью (или хотя бы спокойствию), самоотверженно вычёркивая из своей памяти одно воспоминание за другим.
потому что когда я исчезну, когда я улечу слишком далеко, чтобы ему можно было надеяться на моё возвращение, мне будет необходимо знать, что он помнит обо всём.
кто-то говорил мне однажды, что если исключить из памяти сам момент прощания, принятие факта расставания протекает мягче и безболезненнее. вот только мне плевать на то, что говорят. мне до одури страшно представлять, каково это - чувствовать на себе его взгляд, пропитанный пониманием того, что он вряд ли когда-нибудь увидит меня снова - да.
но главная причина продолжает оставаться в другом - я не хочу, чтобы он меня забывал.
потому что я жалкое, эгоистичное дерьмо.
а пока закат крадучись, пробуя на вкус почти прошедший уже день, подбирается к нашему городу, мы просто лежим на берегу, и он даже держит меня за руку, пока мелкий морской песок ненароком забирается за вороты наших рубашек.
наклонив голову к нему, я пытаюсь запомнить его таким до самых мельчайших подробностей. золотистые, мягкие волосы, с лёгкостью поддающиеся шёпоту ветра ни секунды не остаются неподвижными и его высокий лоб то и дело освобождается от ненужной, мешающей мне наблюдать за ним чёлки. он хмурится, когда ветер оказывается вдруг настолько сильным, что мешает сделать новый вдох, и тогда лёгкая морщинка - редкий гость - закрадывается между его бровей, впрочем, тут же разглаживаясь.
сейчас его глаза закрыты, но я вижу, как веки чуть подрагивают, словно ему очень хочется их открыть, но он почему-то себя сдерживает. чего он боится?.. едва заметная тень от тонких ресниц - как странный узор мягким карандашом по тетрадному листу.
я отвернулся.
стоит сорваться и к моему личному делу будет прикреплён ярлык "самая последняя сволочь на планете земля". если только он уже там не висит.
но даже не глядя на него, лишь ощущая тепло его ладони в своей, я не могу отделаться от воспоминаний о том, каковы его губы на вкус. как нежны его руки. как податливо тело, горячо, жадно до прикосновений и поцелуев..
снова поворачиваюсь к нему, теперь уже всем корпусом, упираясь локтём к песок - сорваться так просто. я всегда срывался раньше, но прежде мне можно было не бояться за последствия. прежде он мог улыбнуться мне на следующее утро, чистое, искреннее утро, заполненное невыносимой нежностью, оставить для меня на пересохших после сна губах короткий поцелуй и остаться на завтрак. сейчас же всё иначе. не будет никакого утра с кофе и поцелуями, не будет его улыбки.
- сегодня странный вечер, - не открывая глаз, он произносит эти слова своим самым расслабленным и спокойным голосом.
- что в нём странного?
- будет красивый закат. чувствуешь? таких не было очень давно.
- наверное.
- значит, не чувствуешь.
- чувствую.
- ты поцелуешь меня?
если мне когда-нибудь придётся оправдываться за причинённую ему боль, я припомню именно эти его слова. я бы хотел, чтобы боли было меньше, но, как видно, анестетик из меня довольно посредственный.
мне плевать. я наклоняюсь к нему и осторожно целую в чуть приоткрывшиеся губы, он чуть вздрагивает, ведь глаза он так и не открывал, но уже через пару секунд его ладони ложатся на мою спину и притягивают меня ближе. я перекидываю одну ногу через него и уже практически лежу на нём, когда его огромные глаза распахиваются и я в одно мгновение оказываюсь заложником его тяжёлого и спокойного взгляда. слишком спокойного. слишком тяжёлого.
- что-то не так?..
- давай сбежим?
- куда?
- улетим куда-нибудь далеко, может, на другую планету, может - и вовсе в другую галактику. давай?
- тебе плохо здесь?
он отталкивает меня осторожно и встаёт, отряхивая от песка джинсы. всё ещё сидя, я смотрю на него снизу вверх, наблюдаю за тем, как он прячет руки в карманах и идёт к берегу, где тёмное, холодное море всё так же, как и вчера, как и год назад, пытается смыть с лица земли этот пропитанный солью и безнадёжностью остров.
я догоняю его, но всё равно останавливаюсь на шаг позади. не поворачиваясь, он тихо говорит:
- не мне. здесь плохо тебе.
и он оказывается снова прав: закат действительно сегодня самый красивый за всё то время, что мы знакомы с закатами.
не должен смотреть на меня испуганными глазами со всё ещё теплящейся в них надеждой, не должен видеть, как я ухожу в проклятый, обязательно до смерти красивый закат.
ещё он не должен писать письма в пустоту, не должен по привычке варить кофе на двоих, не должен замирать в неподвижности каждый раз перед сном при виде пустующей второй половины кровати. лучше бы ему, на самом деле, переехать куда-нибудь подальше отсюда, туда, где есть настоящее тёплое море, где солнце по-настоящему греет и ветер не пытается развеять невесомой пылью каждого встречного - но я не тот, кто мог бы желать ему этого со всей своей искренностью. я не тот, кто благородно мог бы радоваться его счастью (или хотя бы спокойствию), самоотверженно вычёркивая из своей памяти одно воспоминание за другим.
потому что когда я исчезну, когда я улечу слишком далеко, чтобы ему можно было надеяться на моё возвращение, мне будет необходимо знать, что он помнит обо всём.
кто-то говорил мне однажды, что если исключить из памяти сам момент прощания, принятие факта расставания протекает мягче и безболезненнее. вот только мне плевать на то, что говорят. мне до одури страшно представлять, каково это - чувствовать на себе его взгляд, пропитанный пониманием того, что он вряд ли когда-нибудь увидит меня снова - да.
но главная причина продолжает оставаться в другом - я не хочу, чтобы он меня забывал.
потому что я жалкое, эгоистичное дерьмо.
а пока закат крадучись, пробуя на вкус почти прошедший уже день, подбирается к нашему городу, мы просто лежим на берегу, и он даже держит меня за руку, пока мелкий морской песок ненароком забирается за вороты наших рубашек.
наклонив голову к нему, я пытаюсь запомнить его таким до самых мельчайших подробностей. золотистые, мягкие волосы, с лёгкостью поддающиеся шёпоту ветра ни секунды не остаются неподвижными и его высокий лоб то и дело освобождается от ненужной, мешающей мне наблюдать за ним чёлки. он хмурится, когда ветер оказывается вдруг настолько сильным, что мешает сделать новый вдох, и тогда лёгкая морщинка - редкий гость - закрадывается между его бровей, впрочем, тут же разглаживаясь.
сейчас его глаза закрыты, но я вижу, как веки чуть подрагивают, словно ему очень хочется их открыть, но он почему-то себя сдерживает. чего он боится?.. едва заметная тень от тонких ресниц - как странный узор мягким карандашом по тетрадному листу.
я отвернулся.
стоит сорваться и к моему личному делу будет прикреплён ярлык "самая последняя сволочь на планете земля". если только он уже там не висит.
но даже не глядя на него, лишь ощущая тепло его ладони в своей, я не могу отделаться от воспоминаний о том, каковы его губы на вкус. как нежны его руки. как податливо тело, горячо, жадно до прикосновений и поцелуев..
снова поворачиваюсь к нему, теперь уже всем корпусом, упираясь локтём к песок - сорваться так просто. я всегда срывался раньше, но прежде мне можно было не бояться за последствия. прежде он мог улыбнуться мне на следующее утро, чистое, искреннее утро, заполненное невыносимой нежностью, оставить для меня на пересохших после сна губах короткий поцелуй и остаться на завтрак. сейчас же всё иначе. не будет никакого утра с кофе и поцелуями, не будет его улыбки.
- сегодня странный вечер, - не открывая глаз, он произносит эти слова своим самым расслабленным и спокойным голосом.
- что в нём странного?
- будет красивый закат. чувствуешь? таких не было очень давно.
- наверное.
- значит, не чувствуешь.
- чувствую.
- ты поцелуешь меня?
если мне когда-нибудь придётся оправдываться за причинённую ему боль, я припомню именно эти его слова. я бы хотел, чтобы боли было меньше, но, как видно, анестетик из меня довольно посредственный.
мне плевать. я наклоняюсь к нему и осторожно целую в чуть приоткрывшиеся губы, он чуть вздрагивает, ведь глаза он так и не открывал, но уже через пару секунд его ладони ложатся на мою спину и притягивают меня ближе. я перекидываю одну ногу через него и уже практически лежу на нём, когда его огромные глаза распахиваются и я в одно мгновение оказываюсь заложником его тяжёлого и спокойного взгляда. слишком спокойного. слишком тяжёлого.
- что-то не так?..
- давай сбежим?
- куда?
- улетим куда-нибудь далеко, может, на другую планету, может - и вовсе в другую галактику. давай?
- тебе плохо здесь?
он отталкивает меня осторожно и встаёт, отряхивая от песка джинсы. всё ещё сидя, я смотрю на него снизу вверх, наблюдаю за тем, как он прячет руки в карманах и идёт к берегу, где тёмное, холодное море всё так же, как и вчера, как и год назад, пытается смыть с лица земли этот пропитанный солью и безнадёжностью остров.
я догоняю его, но всё равно останавливаюсь на шаг позади. не поворачиваясь, он тихо говорит:
- не мне. здесь плохо тебе.
и он оказывается снова прав: закат действительно сегодня самый красивый за всё то время, что мы знакомы с закатами.
понедельник, 26 апреля 2010
18:47
Доступ к записи ограничен
когда проснёмся - будет вечер
Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра
пятница, 23 апреля 2010
когда проснёмся - будет вечер
не так давно (блокнот уверяет, что 13-го апреля) нам было ангстово. очень ангстово. сама я отнюдь не тихо ненавидела гайю, а отстранённость мэтта настолько чудовищно действовала на нервы, что в результате родился очередной недодраббл-недоангст, бессмысленный и беспощадный = даже без обнадёживающей последней строчки:
- дом, эй!.. - перекричать музыку оказалось на удивление сложно. - на минутку можно тебя? - я ухватился за твоё запястье и попытался вытянуть тебя из толпы. как ты только можешь ходить по концертам, тебе что, своих не хватает?
- дом, эй!.. - перекричать музыку оказалось на удивление сложно. - на минутку можно тебя? - я ухватился за твоё запястье и попытался вытянуть тебя из толпы. как ты только можешь ходить по концертам, тебе что, своих не хватает?